Осенняя рыбалка

         Эх, елы-палы! Ну  и на  кой  его  занесло  сюда, в  этот  бедлам  природы?..

         Переправа, переправа, берег  левый… Вот  и  сидел  бы  на  левом! Нет, понимаешь  ли, на  этот  вот  захотелось, на  правый!..

         Ладно, добрался-то  сюда  вполне  нормально, пока  располагался – тоже  все, вроде  бы, ничего  было. Даже  и  оптимизмом  с  азартом  здоровым  пропитан  был: как  же, давно  сюда  собирался! Тут  ведь  и  бережок  вполне  для  снастей  приемлемый, и  яма – в  трех  метрах  от  берега, и  дно  глинистое, да  все  с  норами…  прямо-таки  идеальное  местечко! И  погода  сопутствовала: и  не  очень  холодно, и  без  ветра… Да, так  и  было. Но  вот  час  прошел  всего – и  небеса  как  прохудились, да  причем  безо  всякого, так  сказать, предупреждения! И  ветрогон  бешеный – только-то  в  ямке, за  кустиками  и  спасение… Да  уж!..

         А  со  стороны  плотины  какой-то  молочно-грязный  туман  все  заволакивал  и  заволакивал  часть  противоположного  берега, скрывая  от  глаз  нарочно  оставленный  свет  в  доме… Правда, прямо  напротив, через  речку, в  ставших  воедино  слившейся  тучей  кустах – вспыхнул  вдруг  какой-то, едва  заметный  поначалу, огонек. Потом  он, разрастаясь, превратился  в  очевидный  костер, пробивавший  своим  светом  сплошную  ненастную  мглу. И  плясали, плясали  языки  его  сквозь  причудливые  ветви-истуканы, застывшие  в  первобытном  своем  изумлении!..

         Ну  вот, а  то  уже  вообще  вроде  как  один  на  всем  свете  остался!.. Впрочем, рано  радовался: долгая  жизнь, как  оказалось, костерок  тот  не  ждала – пополыхал  с  полчасика, потом  что-то  загрустил, загрустил… и  вот – превратился  в  едва  светящееся  в  ночи  пятнышко; а  еще  через  несколько  минут – и  это  пятнышко  поглотила  ненасытная  мрачная темень… Наверное, ребятишки  местные  по  кустам  шастали, подзамерзли (или  просто  делать  было  нечего), а  домой  пока  не  хотелось – вот  и  палили  сушнячок, которого  эта  всеобщая  влага  еще  тронуть  не  успела. А  потом, как  сами  подмокать стали, - поняли, что  природа  этот  трам-тарарам   вполне  серьезно  затеяла, да  и  разбежались  по  домам. Кстати… - он  взглянул  на  часы, предварительно  чиркнув  зажигалкой, - на  мультики  как  раз  и  успели!..

         Однако, господин  Робинзон, пора  бы  и  удачу  на  благосклонность  проверить – уже, поди, час  с  лишком  крючки  в  речке  мокнут!..

         На  ощупь – забыл  фонарик-то, забыл! – он  выбрался, чуть  не  наткнувшись  глазом  на  ветку, из  своего  убежища. Принялся  впотьмах  находить  по  едва  различимым  приметам  свои  лески, вытаскивал  их, забрасывал  вновь  в  речку  и  крался, крался, придерживаясь  за  траву, ветки  да  еще  за  что  придется, вдоль  по  берегу… Забросил, наконец, последний  груз  последней  донки  и  тут  же  прикинул  перспективу  своего  добровольного  мытарства: если  за  это  время  из  полутора  десятков  донок  «угадали»  только  три  штуки, то, получается…  хреновенько  получается, вот  что. Очень  хреновенько… Однако – еще  не  вечер! Верней, вечер, но  по  времени…  да, пара  часиков  надежды  еще  присутствует. Может, оно  еще  и…

         Но  погода-то, погода!.. Что-то  непонятное  бомбило  несчастную  землю – уже  не  дождь, но  еще  и  не  снег… Да, уж  лучше  бы  снежок: одет  он  тепло, а  вот  от  воды  прятаться  как-то  не  очень  удается. Хоть  бы  деревья  какие  рядом  были, а  то  все  кустики, кустики… Ладно, нечего  теперь  ныть: не  каторга, и  никто  сюда  силком  не  волок!  А  вот  костерок  бы  не  помешал, это  точно…

         Согнувшись, чуть  ли  не  на  коленках  он  принялся  прочесывать  прибрежный  овражек  в  поисках  дров. Хотя  «дров» - это, конечно, сказано  слишком: хотя  б  веток  каких-нибудь! Или  еще  чего, что  гореть  способно…

         Через  какое-то  время  он  все  же  собрал  первую  охапку, уложил  в  облюбованную  заранее  ямку. И  сразу  же  стал  собирать  еще – пока  огня  нет, пока  глаза  к  темноте  привыкшие. Натаскал  еще  несколько  охапок  из  веток  и  травы, побросал  их  под  кустики  рядом  с  ямкой – чтоб  не  мокли. Вытащил  из  кармана  имевшуюся  на  всякий  случай  газету, порвал  ее  на  куски, разжег, предварительно  подготовив  пучок  самых  тонких  и  сухих  веточек. Остальное, как  говорится, было  делом  техники, и  через  несколько  минут  языки  голодного  пламени  уже  вовсю  лизали  приготовленное  для  них  лакомство.

         Ну вот, совсем  другое  дело!.. Заплясал  под  свежим  ветром  костер, ловко  дождинки-снежинки  на  лету  подхватывая, - да  и  лопал их  тут  же, ненасытный!.. Вот  уже  и  промокшие  на  коленках  штаны  стали  подсыхать, и  руки  согрелись… Покряхтывая  от  удовольствия, человек вытащил  из-за  пазухи, из  самого  недоступного  для  непогоды  карманчика, сигарету, прикурил  ее  от  взятой  из костра  веточки, с  удовольствием  затянулся. А  костер, отхватив  у  мрака кусок  пространства, только  подчеркивал  совершеннейшее  одиночество  человека – и  на  этом  пустом  берегу, и  на  всей  этой  по-осеннему  сварливой  речке, и  во  всем  этом, быть  может, мире… Ладно, ничего!.. Он  достал  из  рюкзака  фляжку  и, отвинтив  крышку, сделал  несколько  жгучих  глотков  прямо  «из  горла», потом, через  миг, - еще. Водка  к  теплу  внешнему, от  костра, добавила  еще  тепло  изнутри – особенно  приятное  именно  сейчас, во  всей  этой  промозглости  и  отреченности… Огляделся  по  сторонам – ни  черта  не  видно  в  трех  шагах, не  говоря  уж  о  противоположном  береге! Только  откуда-то  сбоку  гудела-ворчала  старая разрушенная плотина, не  давая  человеку  окончательно  потерять  ориентиры  в  этом  мире… Ветер  тем  временем  все  же  чуть  поутих, какие-то  едва  уловимые  звуки  добавились  в  ночи… О, да  это  в  садке, опущенном  в  воду  совсем  рядом, заворочались  первые  трофеи  его  сегодняшней  рыбалки!

         И  тотчас  какие-то  неявные  мысли  задвигались, толкаясь, в  его  голове… Он  пытался  думать, но  никак  не  мог  сосредоточиться  на  чем-то  определенном: что-то, совершенно  непонятное, мельтешило  и  прыгало  поперек  всех  тем - но  и  само  не  спешило  проявить  себя… Тогда  человек  принялся  размышлять  о  самом  простом  и  обыденном: вспоминал  свои  сегодняшние  огородные  дела, прикидывал, в  связи  с  этим, планы  на  завтра, прикидывал же   свой  вероятный  улов, прокручивал  завтрашнюю  дорогу  в  город. Но  это  все  как-то  быстро  надоело… да  и  что  проку  в  предположениях? Человек-то  ведь, как  известно, предполагает, а  уж  располагает-то…  вот-вот!

         Внезапно  что-то  совсем  другое  тронуло  душу его, наплыло  ярким  и  теплым, таким  желанным – и  таким  пугающим! Мягким  котенком  с  жесткими  коготками  ворвалось  внутрь – резко  и  безоговорочно, вмиг  отбросив  все  остальное… Он  мог  бы  еще, наверное, сопротивляться, он  был  еще  на  земле, он  помнил  о  своих  ждущих  проверки  снастях, не  забывал  подбрасывать  в  пламя  новые  порции  веток, но… Он  еще  раз  открутил  крышку  фляжки  и  сделал  несколько  жадных  глотков. И  в  тот  же  миг  огромная  неведомая  сила  сграбастала  его – и  где-то  далеко-далеко  внизу  остались  и  речка, и  его  нехитрое  пристанище, и  костер, и  снасти… А  сила  та, облако  неведомое, несла  его, презрев  все  жалкие (человеческие!..)  законы  физики! Потом – бросила  вдруг  в  яркий  солнечный  сентябрь  давно  минувшего  года…

         … Была  эра  борьбы  за  урожай!

         Молодой  человек  с  худющей  физиономией  в  обрамлении  длинной  и  нечесаной  гривы  сидел  в  вестибюле  сборного  пункта, ожидая  последние  минуты  перед  выездом  вместе  с  другими  «свеклоуборщиками»  на  отведенные им  плантации. Перед  его  глазами, непрерывно перемещаясь  из  вестибюля  на  улицу  и  обратно, мельтешили  такие  же, как  и  он  сам,  «невольники», зачем-то  нарисовав  на  лицах  невероятную  деловитость, как  будто  им  вскоре  предстояло  заниматься  не  уборкой  свеклы, а  решением  проблем  глобального, государственного  масштаба… Эх, черт, ну  когда  же, наконец, дадут  автобус?..

         А  мимо  целой  гурьбой  прошествовали  в  своих  осенне-полевых  одеждах  представительницы, что называется, прекрасного  пола. Правда, этими  "представительницами"  они  были, честно  говоря, лет  этак  сто  пятьдесят  тому  назад, но, тем  не  менее… Вид  все  имели  солидный, весовые  категории – соответственно. И  вдруг…  что  за  напасть?!. Откуда  среди  них  эта  девчонка-подросток? Такая…  и  на  фоне  матрон! Какая-то  полудетская  курточка, кроличья  шапочка, штанишки… Но – зашатался  воздух (почудилось?..) – глаза!.. Нет, словами  такое  не  выразить… Веселые, по-детски  озорные  и  смешливые  глазенки, но, вместе  с  тем, - какая  страсть, какой  нестерпимый  блеск! Какое  в  них  стремительное  действо! Как  возможно – такое  совмещение?.. Глубина  и  отчужденность  светской  романтической  дамы – и  лукавая  простота  крестьяночки,  детская  очаровательная  наивность – и  грусть  опыта  прожитых  лет… Как  это, как?.. Ну, дела!

         Он  никогда  не  был  равнодушным  к  противоположному  полу (хотя, как  правило, без  взаимности…), видел (умел  видеть!)  сотни, тысячи  глаз, и  ведь  многие  из  них  были  просто  очаровательны, но  такого… Наваждение. Колдовство. Загадка… Фантастика!

         Ну  как  могли  уживаться  в  этих  глазах  детский  восторг  и  опытность  куртизанки? Как  мог  взгляд  ее  нежно  ласкать – и  испепелять  одновременно?..

         Такая  вот  буря  восхищения, удивления  и  какого-то  даже  негодования  пронеслась  в нем  в  тот короткий  миг, когда  она – всего-то! – бросила  в  его  сторону  один  лишь  только  взгляд, не  переставая  на  ходу  разговаривать  с  кем-то  из  «опекунш». И  ведь  видел-то  он  ее  не  в  первый  раз, но  вот  увидел – только  сейчас! И  был  сражен – наповал…

         А  она  промелькнула  мимо  еще  несколько  раз. Прошла  как  и  все – только  стремительнее, улыбалась  как  все – только  заметнее…

         А  потом  они  всей  толпой  забились  в  автобус  и  помчались  в  «просторы  необъятные», проще – на  закрепленное  за ними  поле. Там  же, на  свекольных  грядках, он  малость  осмелел  и  даже  о  чем-то  с  ней  поговорил! Впрочем, это  не  было  особенно  сложным: в  толпе  все-таки, не  наедине. Да  и  разговор  носил  какой-то  случайно-отвлеченный  характер, обо  всем  сразу – и  ни  о  чем  конкретно. Говорить  же  с  ней  тогда наедине… Нет уж, увольте! Да  и  возможности  такой, признаться, не  было…

         Тот рабочий  день  пролетел  незаметно; из  него  он  вынес  только  одно – ее  глаза… Ставшие  потом  его  роком (злым  ли, добрым – неважно!), от  которого  уже  не  было  избавления - ни тогда, в пору глупой и бесшабашной молодости, ни после, когда не было уже  на этом свете ни тех глаз, ни их обладательницы-колдуньи... Эх, вот если б...

         … Какое-то  «тр-р-р…  тр-р-р…»  неожиданно  вернуло  его  на  землю. Костер  почти  погас, только  багрово  тлели  головешки… Мрак  окутывал  все  и  вся. С  неба  уже  ничего  не  капало  и  не  сыпало, ветер  почти  затих, лениво  перебирая  напоследок  ветками  кустов  свою  грустную  мелодию… Так  что  это  за  треск? Может, почудилось?.. Ага, все  ясно! Это  катушка  спиннинга  возвещала, что  ему  пора  бы  вспомнить, для  чего  он  торчит  здесь, во  мраке  и  холоде. Да, пора  бы  прошвырнуться  по  бережку  да  навестить  свои  снастенки!

         Начал  проверку, естественно, с  того  самого  спиннинга, треск  катушки  которого  вернул  его  в  реальность; вытащил  рыбину  килограмма  на  два, как  минимум, - редкость  по  этим временам  уникальная! И  дальше, проверив  все  остальное, прибавил  к  улову  еще  пяток  налимов…  недурно, весьма  недурно!

         Вернулся  к  едва  заметным  на  глаз, но  еще  горячим, живым  остаткам  костра, пошарил  поблизости – под  руку  попалась  небольшая, видно  последняя, охапка  сушняка. Положил  ее  тихонечко  на  угли, подул  на  них, прижавшись  щекой  к  траве…  аккуратно, как  раз  что  надо! Задремавший  уже  было  костерок  слегка  встрепенулся, язычками  своими  первыми  разведку  произвел – понравилось. И  тут  же  заметалось  весело  пламя, мрак  потеснив…  пошло  дело, пошло!.. Повеселел  и  человек; фляжку  отыскал, приложился…  не  тащить  же  назад  лишнюю  тяжесть!

         Вот  и  хорошо: и  тепло, и  на  душе  спокойствие…  не  зря  все  же  сюда  забрался, не  зря! Вот, и  небо  даже  будто  просветлело… И тут же сквозь  мрак  блеснули  вдруг, ясно  и  отчетливо, ее  глаза, только  почему-то  очень  и  очень  грустные… Или  показалось?..