От прошлого – в современность

Эссе-рассказ из цикла «Азиатский дефтер». (Чолакова С.С.)
(История СССР в лицах и судьбах...)

  Колхозные узбекские базары 1960-х годов – это был особый мир, где многовековое, традиционно прошлое Средней Азии было «прошито нитями» современного века космонавтики и научно-технических преобразований жизни людей. Этакая "пятичасовая ярмарка достижений человечества за последние двести-триста лет".
   Давайте вместе пройдёмся в данной связи по многолюдному Джума-базару моей памяти, и вспомним..., как новое время быстро входило в нашу жизнь через радио, телевидение, трансляции футбола и прочего, прочего, что потом уже стало неотъемлемой частью жизни современности семидесятых годов ХХ столетия. 
   Моего отца, «мол-дохтура» - колхозного ветврача, (по-узбекски «коровьего врача»), довольно часто колхозники («Ильтымос...!», что означало: «Пожалуйста..!») приглашали на Джума-базаре помочь продать скот: корову, телёнка или лошадь. Ведь как он сможет «представить» скотину покупателю, так ни один дехканин о своём животном не скажет! «Мол-дохтур» грамотно охарактеризует возраст животного, удой, вес, состояние здоровья, комплекс прививок. Да и сельскому специалисту больше покупатель поверит, нежели продавцу. Вот и приходилось отцу таким образом помогать своим односельчанам. В такие дни и мы просились с папой на базар. Знали, пока он будет с мужчинами на скотном базаре, мы прогуляемся по продуктовым рядам. Насмотримся всякого интересного! И откровенно, наедимся всякого вкусного, купим домой сладости, фрукты. Сколько впечатлений, праздник души!
Именно в те времена на колхозных базарных площадях я застала выступления самодеятельных узбекских канатоходцев, бродячих артистов, которые были независимы тогда ещё от официальных цирковых организаций. Обычные люди, без «света прожекторов под куполом цирка», без ярких костюмов. Без! В простеньких трико и кожаных сапожках на ногах. С длинными шестами на самодельно натянутых канатах высотой с двухэтажный дом, они легко взбирались по канатным лесенкам наверх без всякой страховки, исполняя на радость публике свои акробатические трюки.
Сверху по-узбекски у «честного народа» спрашивали:
- Хо-о-шь! (Итак!) Что вам ещё показать на такой высоте? Пробежаться или пропрыгать на другой конец каната? А вы не забыли сброситься по червонцу на подносы нашим помощницам?
Люди снизу приходили в волнение. Вот, дескать, какой смельчак! На тонкой верёвке стоит там наверху и с нами умудряется ещё «мило» беседовать. С нами, стоящими твёрдо на земле! Зрители замирали от страха, вглядываясь в высоту: не дай Аллах, чтоб канатоходец случайно не сорвался вниз. Другие снизу, наоборот, громко шутили с артистом:
- Червонец положил на поднос твоей помощницы! А ну-ка подпрыгни хоть раз на своём канате, держась за воздух!
Люди смеялись шутке. Но акробат начинал вприпрыжку по всему канату перемещаться, балансируя шестом. Народ это приводило в трепет. Зрители охотно тянули руки к подносу девочек, выкладывая свои медяки за трюки.
Так артисты на открытом воздухе забавляли до конца базара «честную публику». Не обходилось и без казусов.
Однажды паренёк-акробат сделал на канате сальто-кувырок и приземлился не на ноги, а на своё мягкое место. Зрители толпой подскочили снизу, чтоб поймать его налету. Но тот долго балансировал на высоте шестом и телом, чтоб не упасть. «Успокоил» качающийся натянутый канат. Почти вечность он пытался на середине «струны», на высоте, подняться на ноги. Весь базар стянулся к цирковой площади, всматриваясь в одну точку. Выкрикивали акробату наверх:
- Прыгай! Мы тебя поймаем! Не поднимайся на ноги! Сорвёшься!
Но акробат держался на канате стойко. Балансировал то быстро, то медленно шестом. И даже когда ему удалось встать на верёвке на ноги, люди не вздохнули ещё глубоко. С замиранием сердца все следили за перемещением гимнаста по верёвке к «балкончику».
Лишь когда тот достиг конца верёвки, площадь возликовала. Спускался акробат вниз - гером! На руках его носили по всей цирковой площади, передавая друг другу, качали, аплодировали и стар, и мал. Порадовал! Народ карманов своих в этот день не жалел. Щедро выкладывали на подносы артистам рубли, мелочь…И долго потом друг другу рассказывали, как на базарной площади волновались за трюкача-канатоходца.
   Ещё запомнилось на Джума-базаре, как во время купли-продажи скота, мужчины торговались. Это был целый ритуал! В рукопожатии один называл одну цену на свою скотину, другой – другую. Сильно трясли друг другу руки и цены, по ходу диалога, «регулировали». Часами могли в такой решительной тряске друг против друга вести торг, уступать или не соглашаться...
Когда я со стороны наблюдала за процедурой торгов, мне казалось, что кто-то из них точно руку оторвёт в порыве азарта другому. Бывало, жалко становилось щупленьких стариков-бабаев, которые «торговый марафон» такой силы - не выдерживали. Уступали:
- А, майли! (А, ладно!)
Или брали свою коровёнку за верёвку, пытаясь увести домой:
- Йок-йок! (Нет-нет!)
Но и в этом случае «продавца» так легко не отпускали. Вернее, не выпускали его руку, трясли более настойчиво. Дескать, пришёл продавать, значит продавай, а не уводи свой «товар» обратно…
Перекупщики-то были всегда и везде. Этакие «покупатели-профессионалы». Не чета простым колхозникам! На следующем базаре такой «покупатель» эту же коровёнку продавал, за счёт своей напористости на торгах, за кругленькую сумму. Законы рынка «работали» во все времена!
    В далёкие шестидесятые годы встречались на колхозном Джума-базаре женщины в парандже, закрытые чёрной густой сеткой на лице - чичваном. Во время своей беготни по рядам мы, дети, умудрялись заскакивать под длинную, широкую эту накидку бабушек-апа, чтоб спрятаться на мгновение друг от друга. Сквозь неё всех в щёлочки было видно, а нас, напротив, никто не мог найти.
Действительно, ну где на базаре можно ребёнку спрятаться в торговых рядах? Только под чичваном у апаек! Однако заметив нас, апа начинала ругаться, выталкивать из-под своих накидок, шлёпать по спине или по попе. Нас это только подзадоривало. Обычная детская забава, особенно для бойких мальчишек! Никто не обижался. Да и носили в те годы чичван единицы из старушек-апаек. И то, как мне сейчас кажется, по инерции, чтоб свою старость закрыть и меньше людям на глаза попадаться.
К тем временам женщины Средней Азии уже давно были открыты людям и миру. Народы пережили трудные времена басмачества 1920-х годов, а затем и тяжёлые военные 1940-е годы. Именно в период «хрущёвской оттепели», когда полёт в космос Юрия Гагарина обсуждался в каждом кишлачном доме, люди уже старались не думать о мрачном прошлом. Охотно тянулись к новым проявлениям жизни. В школе мы читали наизусть стихи знаменитой в те времена узбекской поэтессы Зульфии о том, как женщины Востока когда-то снимали с себя паранджу и сжигали её на кострах, чтоб ничего не напоминало о многовековом закрепощении женщин.
Возможно, немного пафосно, но в те годы впервые заговорили повсеместно в стране об особенной природной красоте узбекских женщин, многие из которых получали высшее образование далеко за пределами своего края - в крупных городах России и Украины. Журнальные фотографии знаменитых хлопкосборщиц, прядильщиц, танцовщиц ансамбля «Бахор» были подтверждением тому: яркость внешности, красота длинных волос, лучистость глаз – всё это создавало особую притягательность и интерес к Востоку, к Ташкенту, к многонациональной республике… Ценят ли нынешние поколения это?