Марш-бросок в будущее

Антрим полыхал в огне. Но не только заходящее солнце было тому причиной.

Капиталисты отбивались с ожесточением и крайним фанатизмом. Бой перемещался к самой линии пригородов Бушмилса. Столица островного капитализма замерла в ожидании учёных Союза.

Рой Кейн собрал последние документы с третьей полки стола и кинул их в камин. Огонь захлебнулся и рассыпался искрами по каминной доске. Рой выругался и начал ворочать бумагу кочергой.

Внизу зазвенел колокольчик, и по лестнице застучали быстрым шагом каблуки, дверь распахнулась, и в комнату, распространяя приятный запах духов, вошёл доктор Нильс.

— Господин советник, у меня к вам важное дело,— доктор развернул стул, но остановился над ним,— Вы слышите? Союз стучится в наши двери. Так вот, на закрытом собрании палаты лордов мы разделились, меньшинство за продолжение сопротивления. Вы понимаете? Нужно ваше авторитетное мнение. Заседание продолжается. Я делегирован привезти вас. Не хватает считанных десяти процентов. Вы понимаете?

Доктор широко размахивал руками, краснел с каждым словом и дёргал головой.

Рой оторвался от него и снова начал ворошить огонь.

— Господин Кейн! — низкий голос доктора прокатился по небольшой комнате, и в ответ задребезжали окна. — У союзников нет артиллерии, неужели бьют наши?

Рой посмеялся негромко:

— Друг мой, это бьют гаубицы американцев. Я даже назову вам модель и страну производитель: М13А Китай. Поднебесные коммунисты наверняка станут следующей целью Союза.

— Но зачем американцам бить по нашему городу? — доктор изумлённо смотрел в окно, маскировка слетела на пол, Рой осторожно выкрутил лампочку и снова выругался – лампочка обожгла руку.

— Закройте окно и отойдите к середине комнаты. Эти гаубицы бьют по свету в окнах!

Ошеломлённый доктор осел, наконец, на стул.

— Но зачем?

— Всё просто. Им нужны зрелищные смерти честных капиталистов от снарядов союзников. Им же надо чем-нибудь держать свою страну в единстве. Много осталось стран, которые не вошли в Союз? Всего-то Североамериканский континент, Китай и мы с вами. А вы дурью маетесь. Какого черта я попру в палаты? Ваши, именно ваши палаты продали королевство, когда сорок лет назад поддержали королеву в вопросе реконструкции Союза. Не так разве было, член тридцать третьего собрания?

Рой разозлился не на шутку, но потом подошёл вплотную к доктору:

— Советую вам, идите сейчас в войска и отдавайте приказ о сдаче в плен…

— А девяносто процентов голосов?

— О, господи! Какой же вы тупой! Эта страна не проживёт и суток, вне зависимости от того, какое примет решение ваше сборище стариканов. Идите и отдавайте приказ.

— А вы?

— Я останусь верен системе. Союзники мне не простят ни Алжира, ни Колумбии. Кроме того, в южной Канаде мои друзья. Если мы соберём силы, то, может, продержимся там несколько лет.

Рой стёр со лба пот и принялся кидать остатки документов в очаг.

Доктор долго ещё смотрел на этого великого человека, потом нашёл чистый лист бумаги, открутил колпачок золотой ручки и быстро исписал его.

— Вот, здесь рекомендация. Встретьтесь с господином Рэтшилдом. Он мой давний друг, мы учились в одном классе в частной школе. Насколько мне известно, он спонсирует все известные группы сопротивления.

Рой нарисовал на лице счастливую улыбку, обнял профессора и сказал:

— Счастья вам, доктор.

Доктор в трансе вышел из дома. Рой проводил его взглядом, присел на тот же стул и позвонил дворецкому. Войдя, слуга проверил места, в которых стоял Нильс, и кивнул головой:

— Не думаю, что достопочтенный доктор мог оставить здесь жучок, — он снял китель и уселся прямо на пол, — Здорово ты его, он выходил с таким одухотворённым лицом…

— Скажи, Фиц-Уильям, ты все слышал? Я имею в виду, про королеву?

— Да, конечно, но абсолютно тебя поддерживаю. Вот если бы мне пришлось выкручиваться и выдумывать, я бы свою бабку и не таким словом помянул, — он засмеялся, и на душе ирландца стало легче. Потомок королей был его непосредственным руководителем, в течение последних 30 лет они бок о бок изображали преданность капиталу, но вот уже совсем близко были огни свободы, казалось, только протяни руку и захватишь её. Но в голове Роя крутилась дерзкая и убийственная авантюра.

— Господин полковник, разрешите обратиться?

Фиц-Уильям от неожиданности вскинул голову, потом наклонился к самому полу и поднял листок с рекомендациями Нильса:

— Я вот сначала тоже подумал использовать это, но потом вспомнил о семье, о детях, которых мельком видел года два назад, бабушку, наконец. Нет, майор, я отклоняю вашу заявку. Тем более ваш институт космической индустрии давно присылает на вас запросы. Пора, Рой, ехать к семье. Сколько вы уже не видели дочерей?

— В июле будет 5 лет.

— Они уже старше моих детей, так? Насколько я знаю, они выбрали ваш институт. В каком они звании?

— Старшие лейтенанты. И именно поэтому я хочу продолжить службу. Мне видится в этом положительный исход для Союза, если мы будем контролировать Рэтшилда, мы сможем сократить на минимум смерти среди младшего офицерского состава, и…

— Хватит, майор, вам нужно отдохнуть, я свяжусь сейчас с японским сектором Союза, ваша семья там, насколько мне известно, а вы пока собирайте вещи. С первым же слэйером будете дома, в окружении семьи.

Дворецкий-полковник встал, оправил рубашку и надел обратно защитный китель. Когда его шаги стихли, Рой подошёл к окну и снял маскировку, солнце давно село, зарево над жилыми кварталами освещало небо и гнало Млечный путь прочь. Рой понимал своего командира, но не давал покоя шанс покончить с боевиками одним ударом. Он прислонился лбом к холодному пластику и увидел огни электрокарта, приближавшегося к имению.

— Рой, у нас ещё гости, в этот раз их больше, я в подвале, перезаряди фаер, будь начеку.

Рой кивнул и отключил коммуникатор.

В прихожей послышались голоса, одни были скрипучими, другие молодыми, они гуртом поднялись наверх и вломились в комнату. Джентльменов вёл доктор Нильс.

— Слава богу, вы ещё здесь! Я отдал приказ о сдаче островной Европы, но, после всей этой заварухи, пришёл к выводу, что зря дал вам рекомендацию на бумаге!

Он снова был пунцово-красным, Рой хотел улыбнуться, но представил, что Фиц-Уильям зайдет сейчас в комнату, разбрызгивая свинцовую смерть во все стороны, и в кармане поправил фаер. Нильс возбужденно ходил по комнате взад и вперед, говорил о том, каким идиотом он был, что позволил так провести себя вокруг пальца. А советник слышал тихие шаги дворецкого, вот он передернул релизер, а сейчас тронул легонько дверную ручку, и именно в этот момент Нильс и все его соратники встали на колени перед Роем:

— Мы едем с вами в южную Канаду, я лично рекомендую вас Рэтшилду. Мне импонирует ваша самоотверженность, это сумасшествие, которым я был обманут, даже в такую минуту вы думали о спасении как можно большего числа своих подопечных, спасибо вам за все, и примите уверения в полной искренности наших помыслов.

Дверь приоткрылась, удивленное лицо принца осветилось заревом из-за окна, блеснуло отражением на черном масляном стволе фаергана, и все исчезло, старый разведчик быстро оценил ситуацию и скрылся.

Рой, поставленный в такое неловкое положение несмотря на прямой приказ вышестоящего по званию, сказал:

— Господа, моя яхта отходит через час, возьмите с собой только самое ценное, семьи лучше оставить союзникам, они не трогают таких. Теперь идите, мне еще надо до конца сжечь бумаги.

Воодушевленные лорды покинули дом, и только теперь рой ощутил усталость после сильнейшего переживания. Он осел на пол и сказал в темноту:

— Теперь я не смогу выполнить ваш приказ.

— Знаю, теперь ты жертва обстоятельств, я сообщу в центр. Собирайся, майор, у нас через час отплытие.

Рой удивился:

— Со мной?

— Ну да, ты ведь без меня и сутки не протянешь. Все, разговоры в сторону, пора.

 

***

 

Карт ехал по дороге Данлюс без звука, где-то в районе пригорода Мойл еще шел бой, но Рой вёл колонну картов в другую сторону, нужно было уехать как можно дальше. Рядом сидел Нильс. Фиц-Уильям управлял замыкающим картом, за остальных Рой не беспокоился. Внезапно им перегородил путь выросший словно из-под земли контрольно-пропускной пункт. Вперед вышел высокий и широкий офицер в типичной островной форме серого цвета. Он предупреждающе поднял руку и позвал кого-то рукой. Вышел еще один офицер.

«Генерал Бренниган», — Рой испугался в который раз за вечер. Мятежный генерал давно предлагал сместить палаты и установить военную хунту, но ряд руководителей, в том числе Рой, всегда были «против». Сейчас, одетый в защитную тунику, седой генерал высветил фонарем Нильса, и по его физиономии растянулась зловещая улыбка, перекошенная шрамом через все лицо.

— Господь услышал мои молитвы, доктор! Скажите, а как будут о вас молиться после смерти? Вы ведь не молитесь о погибших?

Он все время смотрел и разговаривал через лобовое стекло, но тут подошел вплотную к проему и без труда выдернул из карта доктора.

— Смотрите, доктор, этот шрам мне поставили ваши оранжевые, тогда мне не было и 6 лет. Сейчас вам 66 или около того, и я такой же нарисую на вашей прекрасной оранжевой физиономии. Знакомьтесь, Кит Маккарти, мой личный оруженосец. Эй, Кит, подай-ка мне стропорез!

Кит подошел к своему начальнику и, указав на Роя, сказал что-то. Генерал бросил Нильса на землю и покачал головой:

— Когда утром моя жена сказала, что сегодня с закатом погибнет островная Европа, она ничего не сказала мне о моем везении, но мне тысячу раз повезло, в одном обозе и свинина, и ром! Я слышу шепот божий: «Дин, это тебе за все, что ты сделал для любимой страны!» Вывести всех из машин!

Военных было не больше 15 человек, похоже, Бренниган напоследок решил провести свой суд и отлавливал всех кто ехал из столицы. На ровном полотне дороги, перед сидящим на складном стуле Бренниганом, в шеренгу были построены все члены палаты, которые изъявили желание уйти с Роем. Он все искал высокого Уильяма, но его не было, оставалось надеяться на его чудесное спасение. В какой-то момент генерал поднялся и заложил руки за спину. Он стоял долго, внимательные голубые глаза смотрели поочередно на Нильса, Роя и Конора Фланнери, старшего смотрящего по министерству внутренних дел, казалось, генерал решает сложную задачу.

Потом он заговорил:

— Нам предстоит сделать сложный выбор: советник, приведший к распаду королевства и краху Европы, глава палаты лордов, протестант, или человек, с разрешения которого американцы высадились в Белфасте и начали обстреливать нашу любимую столицу. Я даю вам шанс выбрать самим, кто будет первым. Обещаю одно, я исполню ваше последнее желание, если оно не будет связано с продлением ваших никчемных паразитических жизней. Валяйте.

Он махнул рукой, и Нильс с Фланнери упали на колени, они взмолились о пощаде, а Рой только отметил ироничность ситуации — сегодня он уже видел этих людей в схожей позе. Бренниган качал головой, не отрывая взгляда от советника, а потом резко толкнул ногой обоих в пыль дороги:

— Чему вы улыбаетесь, Руа Кейн?

— Ничему, Бренниган.

— Отвечайте, иначе я кого-нибудь из них застрелю, — он взвел релизер и начал водить от Нильса к Фланнери, те упали на землю и, тихо скуля, поползли к Рою. Рой сделал к ним шаг и увидел, как ударная планка, сорвавшись с релизера, поползла к капсюлю.

«Все во сне. Медленно. Почему так медленно?»

Кейн упал на землю, прикрывая Нильса, и почувствовал жгучую боль в левом боку, она ударила в левую сторону живота, раздирая внутренности, жгла, а потом хрустнуло ребро и время двинулось в прежнем темпе. Рой услышал срывающийся лай фаергана и потерял сознание.

 

***

 

Он открыл глаза и увидел над собой лицо полковника, они ехали в карте.

— Сейчас сворачивайте налево, на Козуэй-род, и далее по берегу, до самой яхты, — Фиц-Уильям говорил громко и с бросающимся акцентом англичанина, Нильс отвечал ему что-то, а Рой не мог понять, почему они едут в сторону затухающего боя. Собрав последние силы, он толкнул друга в плечо:

— Почему на восток?

— Яхта там, я приказал отогнать ее туда.

— А Бренниган?

— Мертв, спокойно, доктор ковырялся в тебе и уверен, что рана не проникающая, отделался перебитым ребром. На яхте подлатаем и будешь как из магазина Хамлиз Той. А сейчас отдыхай.

 

***

 

Яхта разрезала волны Атлантики, мерно взбираясь на огромные валы, которые были ей не по зубам. Рой любил это ощущение провала и падения, когда она на самом гребне клевала кормой и неслась вниз. Соленый запах оседал на губах, приятные брызги били в обветренное лицо, Кейн любил море. Подошел Фланнери:

— Ваш поступок, он достоин восхваления, — «Капиталистическая система только на восхвалении и держится, фанатики-идиоты», — но Рой коротко кивнул, настраивая оружейного магната на искренний разговор, — Нильс говорил о рекомендации, будьте уверены, что и я представлю вас высшим слоям общества североамериканского континента, у меня много знакомых, от мнения которых до сих пор зависит производство в Китае. Поверьте мне, я рад, что в последний момент узнал вас с такой стороны.

Он еще долго говорил, но Рой уже услышал самое важное. Он обзавелся очень важными связями, через которые, наконец, сможет нанести удар по последним оплотам капитализма. Он был уверен, тогда, в комнате особняка, чутье не подвело его, он надеялся, что теперь наука точно победит, и день победы, о котором он всегда думал отрешенно, как о далёких полётах к звёздам, и в самом деле не за горами. Он уже смотрел в светлое будущее.

А яхта «Красная клюква», совсем как ягодка на плантации, уходила все дальше и дальше на запад.

 

***

 

— Рой Кейн, если вам угодно, мы можем провести окончательную диверсификацию производства, — Рэтшилд начал собрание не с приветствия, как обычно, но ситуация требовала от него не придерживаться церемоний, — Союз уже заканчивает с Китаем. Не за горами и наш день.

С места поднялся Ник аль Хаким, его семья давно перебралась на материк свободы, он был своим и мог прерывать модератора по собственному желанию.

— Господа заседающие! Хочу обратить ваше строгое внимание на одно интересное обстоятельство. С тех пор как финансовыми потоками в Южной и Северной Канаде начал заведовать уважаемый господин Кейн, — он поклонился в сторону стола руководителей, — стала отчетливо видна простая закономерность: чем больше деятельности у фонда островной Европы, тем больше проблем у капиталистов, и меньше — у красных учёных. Я предлагаю проанализировать вкратце деятельность фонда.

Первое предприятие, которому мы помогли, Дэдли иншуранс, прогорело на первом же пожаре на военных складах Флориды. Если задуматься, два зайца одним выстрелом, юго-восточный североамериканский флот, который и так страдал после удара колумбийских учёных, совсем исчез после этого пожара. А наши финансы?

Это раз, теперь два. Разоблачение ста сорока пяти наших агентов на красных землях. А ведь до прихода к власти Кейна они работали спокойно, даже занимали высокие посты в этих чёртовых институтах Союза!

Три. Разработка сверхновых ракет средней дальности. Мы вложили 32 процента свободных денег в то, чем не придётся воспользоваться. Но даже не в этом суть. Что сделало кб после оплаты? Они все исчезли. Давайте включим воображение и попробуем понять, куда все-таки они подались? Точно не в воюющий Китай.

Четыре. За время Кейна пропали без вести или были убиты 13 преданных капитализму политиков.

А теперь скажите мне, господа, могут ли все эти факты быть обычным совпадением?

Заканчивая речь, аль Хаким торжествующе обвёл собрание взглядом, но неожиданно для себя увидел негодующие лица. Зал взорвался обвинениями и протестами, финансовые воротилы, почти все седые, трясли руками и грозили кулаками молодому миллионеру. Он сел тихо на место, а Рой поднял руку, успокаивая зал. Когда наступила гробовая тишина, он поднялся с места и поклонился.

— Если собрание решит провести расследование по обвинениям в мой адрес, я готов сложить с себя все обязанности и уйти в заключение до выяснения обстоятельств. Если же я буду оправдан, пусть господин Хаким при всех принесёт извинения.

Снова зал взорвался протестами, но успокаивать его пришлось Рэтшилду.

Он подозрительно посмотрел на Роя и попросил одобрения предложения о заключении, и когда все проголосовали «за», тихо добавил:

— Мы вместе с Хакимом пустим себе пули в лоб, господин Кейн, если окажемся неправы.

В зал вошли охранники, одели на Роя наручники и увели под непонимающие взгляды собрания.

 

***

 

В сырой камере Рой делил одиночество с полудохлой крысой. В ожидании союзников население перестало совершать преступления, все замерли в предвкушении свободы и ждали. Перед сном Рой получил положенные 400 грамм белков, сахара и жира, отделил ложкой порцию своей сокамернице и быстро съел оставшееся. Она, как всегда, вылезла из трещины в стене и неспешно направилась к тарелке. В который раз Рой удивился размерам трещины, намного меньшим тела крысы и начал с ней разговор. Прошёл еще один день, закончив третью неделю заточения.

А потом дверь камеры строго контроля заскрипела замками и открылась. В свете дверного проема стоял Фланнери:

— Вы знаете, они и вправду пустили себе пули в лоб.

Сердце Роя забилось быстрее, он почувствовал, что в камере стало светлее, но взял себя в руки, успокоился, и все вернулось в прежнее состояние.

— Я понимаю, совсем без вашей совести не обошлось?

Фланнери вздрогнул и вошел в камеру, он был совсем близко, и Рой увидел пар, вырывавшийся из его рта. «Виски, он часто стал пить виски».

— Господин Кейн, мои друзья, они знают толк в этих делах, сам я давно уже не пользовался услугами подобного характера, но вы понимаете, здесь они выросли в конкуренции, убрать ненужных игроков для них проще простого… А если честно… Мы ведь знаем, что не просто так Хаким поднял эту тему. Разговор о вашей непричастности к известным событиям вовсе не был беспочвенным.

— Тогда зачем вы убрали Хакима и Рэтшилда?

Фланнери колебался еще несколько секунд и потом выпалил:

— Я хочу жить. Североамериканский континент — это мыльный пузырь. Если Союз решит его лопнуть, ему даже вводить войска не потребуется. Мы не Китай, у нас нет идеи, точнее, идея народа далеко не с нами.

— Много вас таких? — Рой опьянел от запаха виски и пытался говорить внятно.

— Достаточно, чтобы сдать ключи города.

Необыкновенно яркий рой мыслей вертелся в голове ирландца, он не мог решить, как действовать, слишком заманчиво было разыграно представление. Свечи погасли, занавес медленно и неотвратимо скрывал актеров, но отсутствие концовки оставляло неприятный вкус на языке, запах неполноценности витал вокруг. В тиши пустой тюрьмы он услышал писк крысы и очнулся:

— Уильям!

Через мгновение дворецкий стоял у двери.

— Уильям, голубчик, если вы здесь, значит, слова этого господина про самоубийство верны, но он пытался свернуть меня с пути истинного и предлагал переметнуться в лагерь Союза. Арестовать его, и проверьте деятельность его друзей. Мне кажется, мы выловили совершенно случайно ту невесомую рыбку наших неудач.

Фланнери замахнулся кулаком, но был сбит с ног офицером, зашедшим за Уильямом.

«Полиция расставила жучков в эту камеру, даже крыса выдавила один из своей трещины. Теперь тебя и твоих дружков можно убрать не напрягаясь».

Кейн ликовал. Две победы, он одержал две победы пока сидел в заточении три недели.

 

***

 

Вместе с остатками правительства Кейн честно прошел последние сорок миль по заснеженным горам, дальше был замерзший пролив и поселение диких местных жителей, конечная точка долгого пути, который прошел капитализм за свою мировую историю.

Нильс подошел справа. Он кутался в настоящую медвежью шубу, на голове его неуклюже сидела песцовая женская шапка. Рой вскипел, но произнес радушным голосом:

— Доктор, вам не стыдно? Госпожа Клинтонроуз мерзнет уже третий перевал.

Доктор огрызнулся в ответ и прошел мимо. Бэйкер засмеялся совсем рядом:

— Немногие пошли вашему совету и отдали теплые вещи женщинам, господин Кейн, а доктор так и вовсе снял с чьей-то белокурой головки шапку. Вас надо бы опасаться, мистер Нильс!

Группа из тридцати человек разразилась хохотом, а доктор обиженно отошел в сторону и сразу провалился по пояс в сугроб. Люди замерли в ожидании воплей и мольбы о помощи, но доктор только смертельно побледнел.

«Вот оно, настоящее лицо капитализма. Находясь на краю пропасти, они ждут зрелища, они так привыкли к развлечениям, что в такой нелепой ситуации смерть человека или его инвалидизация станут для них событием для лишнего подъема настроения», — Рой, не говоря ни слова, подошел к старику и протянул ему приклад винтовки.

— Доктор, медленно возьмитесь за винтовку, мы вас вытянем, ноги согреем, не беспокойтесь. Провалиться в полынью было опасно лет триста назад, но сейчас все будет хорошо.

Лицо доктора неожиданно заострилось, щеки втянулись, а глаза словно провалились в глазницы, он, не отрывая взгляда, смотрел на приклад винтовки:

— Нет, мерзавец, ничего уже не будет хорошо, — что-то произошло со стариком, Рой почувствовал холод в его голосе, он пробежал от ушей по шее и стянул кожу на спине. Мелькнула мысль, что он зря протянул именно этот конец оружия.

Кейн уже представил, как пламя толкает свинец по дулу, закручивая его вокруг своей оси, вспомнил боль от огнестрельного ранения и застыл. Все повторилось, так же он стоял над Нильсом, так же дышала льдом смерть в его душу.

— Фланнери был прав, надо было убрать и тебя, — Рука доктора обвила ложе, а указательный палец лег точно на курок. Только сейчас Рой заметил, что не было перчаток на руках старого капиталиста. Одиночный сухой разрыв капсюля пронесся по затихшим на мгновение снегам, песцовая шапка в крови упала совсем недалеко. Рой смотрел на зажатый курок и не понимал ничего, если стреляли в него, почему умер доктор?

— Доктор помутился рассудком, — Высокий Элиот перезарядил свою винтовку и подтолкнул Роя в пуховую куртку, — А вы, господин Кейн, взяты в плен, равно как и те, кто еще проповедует капитализм в этой толпе. Благодарите своих богов, что мы разрядили ваше оружие, иначе сумасшедший Нильс спустил бы курок дважды.

— То есть вы переметнулись на сторону Союза? — Кейн не верил еще в случившееся, но слезы замерзли в его глазах, и он часто моргал.

— Нет, мы с самого начала были на стороне Союза, большая часть диверсий была спланирована и произведена нами, — Бэйкер взвел револьвер и обошел роя слева, — Вы знали, что сэр Фиц-Уильям приверженец правильного строя?

Рой так и стоял в нелепой позе помогающего, он все пытался связать происходящее с теми самыми «диверсиями», но не мог.

— Вы специально ранили его и отправили на южное побережье, так? Знали, что там вспышка чумы.

«Чума? Это же фикция».

— Бэйкер, ты ошибаешься, я никого не ранил…

— В лучших традициях Союза, я не расстреляю главного и заклятого врага научного сообщества, а передам в соответствующие органы, на справедливый суд, — Бэйкер опустил пистолет и спустил пружину.

Тяжелый и неприятный камень свалился, наконец, с плеч Роя, он упал на колени, опустил лицо в снег и заплакал.

Он плакал впервые за последние двадцать лет, нервное напряжение давно сорвало все внутренние пружины его души, он держался на каких-то запредельных, фантастических энергиях, а сейчас дал волю чувствам.

Он плакал от счастья, от того, что его семье больше ничего не угрожает, от того, что совсем немного оставалось до его долгожданной встречи с женой и дочерьми.

 

***

 

Толпа быстро разделилась на тех, кто еще держался за капитал, и тех, кто был в новой струе. Они с двух сторон обступили человека, который плакал в снегу. Одни думали, что он боится справедливого суда, другие были уверены, что он оплакивает безбожно убитого старого друга-врача.

Пурга мела белые волны со стороны гор. Снежинки быстро заметали кровь на снегу, обеляя и затирая старую жизнь. А где-то совсем недалеко с запада ученые в черных телогрейках шли из дальневосточного завтра на встречу сигнальным ракетам последней группы капиталистов из аляскинского вчера, шли, чтобы с радостью принять последние заблудшие души прошлого в свой светлый и теплый стан будущего.